Всемирный следопыт, 1926 № 05 - Страница 28

Японские ландшафты.

Весь день я провел в поезде, наблюдая японские ландшафты. Сначала мы проехали горы, вдоль по пустынным темным ущельям, где журчали маленькие ручейки. Сосны странной формы, точно рассеченные бомбами, отдельные небольшие бамбуковые рощи и быстро бегущие ручейки, — все это чрезвычайно напоминало японские рисунки, но совершенно не соответствовало моим представлениям об японском ландшафте. Здесь он был такой однотонный, серый, темный и бесцветный, почти без всякой примеси зелени. Общий колорит мало изменился даже тогда, когда мы покинули горы и очутились среди восточных равнин.

Я много раз переезжал Японию, но даже в самое знойное лето японский пейзаж не бывает таким красочным, каким мы его представляем себе. Экзотическая пышность растительности и яркость красок существуют только в некоторых садах и парках, да и то она держится лишь в течение нескольких недель.

В общем же страна эта несколько бедна в колоритном отношении. Оливковый цвет зелени хвойных деревьев и бамбуковых рощ да бурый цвет земли преобладают в японском ландшафте даже в такое время, когда зеленеют рисовые поля и цветет желтая сурепица. Но прекрасный подбор этих красок все же восхищает взоры, и можно наверное сказать, что такой удивительно изящный рисунок во всех мельчайших подробностях ландшафта не встречается больше нигде.

Между тем, поезд мчался дальше с грохотом, свистом и завыванием, и ежеминутно менялись виды. Мы проехали через гористую местность и дальше, мимо озер, на которых виднелись лодки с удивительными, напоминающими драконов парусами.

Виды были красивые и даже привлекательные временами, но все-таки на них лежал особенный, своеобразный отпечаток. Вся страна напоминала возделываемый сад, и, действительно, ландшафты были тут созданы людьми. Все пространство земли было разделено на множество маленьких садовых участков, окруженных узкими земляными валами и наполненных водой, вследствие чего они блестели, как зеркало. Вся эта местность состояла из сети прудов, формы прямоугольных четырехугольников, и люди там стояли по колена в воде и грязи.

Это и были рисовые поля.

Каждый участок был проложен с математической точностью, совершенно прямо. Холмы же были разделены террасами, на которых также были расположены маленькие поля в виде четырехугольников, полос и треугольников правильной формы. Чем выше, тем они становились все меньше и меньше и порой были величиной не больше окна.

Люди работали очень старательно и, так как они не отличались от других своим одеянием, то не были похожи на крестьян-земледельцев. Они скорее напоминали землевладельцев, которые сами возделывали свои сады.

Эти люди, стоявшие в воде и грязи рисовых полей, работницы в подобранных платьях и в платках, повязанных на голове, мужчины в плоских соломенных шляпах и в соломенных цыновках, накинутых на плечи и служивших дождевыми плащами, — все это составляло неизменную характерную особенность японского ландшафта. И весь год — сегодня, завтра и через сотню лет — в этом ландшафте не произойдет никакой перемены.

Деревни близко прилегают друг к другу и состоят из отдельных групп маленьких бурых хижин с соломенными крышами, выступающими из-за деревьев. Временами поезд наш проходил мимо рощиц, среди которых скрывались маленькие храмы, увешанные флагами, а иногда мы видели даже небольшие фабрики, похожие на игрушки.

И все это вместе, люди и жилища, вполне гармонировало с окружавшим ландшафтом, с линиями гор, с кудрявыми, пенистыми волнами быстрых потоков, с рощами и группами деревьев. Деревни точно приспособлялись к ландшафту; сливались с ним и люди на рисовых полях и дома.

Люди были маленького роста, а их одинаковая одежда серовато-голубого цвета вполне соответствовала бледным краскам всей страны. Гармония существовала решительно во всем, и казалось, что каждый предмет, каждая шляпа, башмаки, лопата и т. д. — нарочно приспособлены к тому, чтобы не нарушать общего впечатления…

К вечеру вдали показалась Фуджияма, правильная конусообразная форма которой так хорошо известна всем по японским гравюрам. Облака окружали ее вершину, и, поднимаясь над ними, она казалась еще выше, величественнее и еще более одинокой.

Верхушка ее была обрамлена венцом белого ослепительного снега. Но гора эта казалась такой странной и такой чужой среди окружающего ландшафта, точно она принадлежала к другим временам и странам.

Согласно преданию, она явилась в одну ночь, извергала пламя и грохотала. Фуджияма считается обителью богини Ко-но-гама-саку-я-химе, что обозначает в переводе — «принцесса, заставляющая цвести деревья».

В японском поезде.

В горах, проезжая по туннелям, я много раз чуть не задыхался от дыма, который наполнял вагоны. Но когда горы остались позади, то путешествие стало гораздо приятнее. Я пересел на поезд экспресс, который шел вдоль восточного берега со скоростью от тридцати до сорока километров в час.

Условия путешествия в этом поезде совсем были не такие, к каким мы привыкли в Европе, Мы не могли, стоя, смотреть в окно иначе, как согнув колени. Дверные ручки помещались совсем не там, где они обыкновенно помещаются, а гораздо ниже. Сидения были устроены сбоку, как в трамваях, и что особенно поражало, так это обилие глиняных плевательниц с медными воронками. Они стояли в ряд посреди вагона, так, что проходить по вагону прямо было нельзя.

Однако, именно это обстоятельство и давало японцам возможность выказать в полном об'еме всю привлекательность своего вежливого обращения. Проходя мимо кого-нибудь, они чуть-чуть сгибались и слегка вытягивали руку, как это делается во французской кадрили, и быстро двигались вперед. Японские пассажиры сидели на корточках на подушках-скамейках, даже те, которые носили европейское платье, а также решительно все женщины и дети.